Российско-немецкая оркестровая академия, прошедшая только что в пятый раз в Екатеринбурге, на Урале, — это стратегическое культурное сотрудничество, которое непростой политический климат только укрепил. Благодаря энтузиазму команды берлинской проектной фирмы RCCR и долгосрочной поддержке Министерства иностранных дел Германии, Свердловская филармония, сохранившая свое советское название, превратилась в лабораторию, в которой молодые ведущие инструменталисты обеих стран трудятся над взыскательными произведениями, выступают в индустриальном регионе, на который наложила свой отпечаток горная промышленность, а главное, встречаются с коллегами из другой страны и учатся у сильнейших представителей их культуры.

Место действия — Екатеринбург, сердце брутальной промышленной зоны, которая на протяжении двадцатого века дважды предпринимала попытку стать автаркической. Именно здесь трудности встречают или переносят дерзко и бесцеремонно. Чтобы обеспечить будущее классической европейской музыки у ворот азиатской части страны, директор филармонии Александр Колотурский основал Уральский молодежный оркестр, который должен был объединять выпускников консерватории и служить для государственного оркестра кадровым резервом. С течением времени оркестр, в том числе в результате проведенных академий, превратился в музыкальный коллектив, почти затмевающий «взрослых» филармонистов, который можно было лицезреть в Германии лишь в прошлом месяце (см. F.A.Z. от 21 июня 2019 г.).

Главным божеством мероприятия был назначен, пожалуй, самый европейский композитор России, Петр Ильич Чайковский, который провел яркие детские годы в близлежащем Алапаевске. Пятьдесят два музыканта Уральского оркестра работали с двадцатью молодыми коллегами со всего мира, учащимися в музыкальных вузах Германии. Они объединились под управлением альтиста Вилфрида Штреле и трубача Тимура Мартынова в Чайковский-оркестр, который наряду с произведением своего покровителя всегда исполняет еще одно немецкое. Под руководством художественного руководителя этого года, дирижера Петера Рунделя, специализирующегося на современной академической музыке, было также впервые исполнено произведение конца двадцатого столетия «Орион» канадского композитора Клода Вивье (1948−1983).

Встреча с преподавателями и студентами университета Екатеринбурга предоставила участникам академии возможность обмена мнениями. Екатеринбургская виолончелистка Ника Тамоян рада, что в оркестре им. П. И. Чайковского сошлись люди из пятнадцати стран благодаря «универсальному языку музыки». Как считает Тамоян, это настоящее общение приобретает особую важность в наше турбулентное время. Историка и заместителя проректора госуниверситета Дмитрия Лоевского это побудило к ироничному замечанию, что музыка может иметь также вполне милитаристское звучание. Скрипачка из Берлина Тереза Хаасе призналась, что Летняя оркестровая академия в Екатеринбурге заинтересовала ее именно из-за геополитического напряжения; также она признала, что испытывает дискомфорт относительно сильного языка музыки, потому что он, как ей показалось, для аудитории чересчур приятный и непроблематичный. Дирижер Рундель эмоционально поддержал молодую инструменталистку в ее сомнениях. Он рассказал, что и сам, будучи молодым скрипачом, пережил подобный смысловой кризис. Прежде чем стать членом-основателем ансамбля «Модерн», представляющего из себя объединение равноправных личностей и в то же время социальную утопию, он на три года забросил учебу, выступал на улицах и экспериментировал с театрами.

Выбор Рунделя пал на Вивье также потому, что этот одинокий странник между музыкальными культурами Запада и Азии хотел сочинить оперу о Чайковском. Осуществлению плана помешала ранняя смерть канадца. Оркестровая пьеса «Орион», созданная сорок лет тому назад, богатая на обертоны отрезками из игры скрипок, флажолетными глиссандо разделенных контрабасов, как и кажущимися азиатскими перкуссионными интерлюдиями, вызывает в фантазиях космические пространства, сквозь которые проходит мелодия труб, подхватываемая другими инструментами. Двукратный крик в терции «Хей-о!», пропетый одним из музыкантов, рождает в воображении слушателя ассоциацию с потерянностью человека. Кстати, российская премьера этого произведения состоялась в другой филармонии — на расстоянии 150 км от Екатеринбурга, в танковой кузнице России — Нижнем Тагиле, где среди слушателей присутствовали и русские немцы, предки которых были депортированы на Урал во время Второй мировой войны. На встрече после концерта они рассказали Рунделю, как они берегут свой старинный песенный фонд в вокальных кружках.

Виолончелист Йенс Петер Майнц сыграл «Вариации на тему рококо» П. И. Чайковского в аутентичной версии, не переработанной их первым исполнителем Вильгельмом Фитценхагеном. Этот первоначальный вариант произведения практически никогда не исполнялся на родине композитора. В открытой Чайковским теме рококо слушатель погружается в прозрачную грациозность, которая звучит на фоне тревожного времени. Вариации обыгрываются галантно-изломанно и виртуозно-изящно и отдаются в миноре преисполненным тоски тоном русского романса. Благородно-настойчивая подача Майнца открыла внутреннее богатство глубоко личного произведения, которое в Свердловской филармонии, где программа исполнялась уже не в первый раз, знали только в версии, больше стремящейся к внешним эффектам.

На встрече в университете музыканты говорили также и о роли дирижера. Немецкие гости подчеркнули, что они не приняли бы руководителя оркестра — диктатора. Тем больше хвалил екатеринбургский скрипач Леонид Орлов дирижера Рунделя, которого сравнил с генералом, мотивирующим свою армию силой убеждения и добротой. Смысл сказанного стал понятен после исполнения величественно-танцевальной Третьей симфонии Иоганнеса Брамса, которая здесь еще не звучала так камерно и прозрачно и в то же время так пылко и взволнованно. В том, как вкрадчиво пробиралось анданте, как простое пение переходило в трагическую рапсодию в аллегретто, выразилось разнообразие свободных личностей, бережно влекомых вперед сильной волей дирижера-генерала.

Керстин Хольм