.jpg)
В Свердловской филармонии открытием выставки «Звуковые лабиринты Альфреда Шнитке» стартовал фестиваль, посвящённый 90-летию со дня рождения одного из крупнейших авторов ХХ века. В его программе принимают участие приглашённые солисты – артисты квартета имени Бородина, российский виолончелист Борис Андрианов, лауреат международных конкурсов скрипач Сергей Поспелов, а также творческие коллективы Свердловской филармонии.
Ретроспективу концертных программ монофестиваля составляют эпохальные сочинения разных жанров, созданные Шнитке в 1970–1980-х годах. В них композитор отразил сложную психологическую и художественную атмосферу конца прошлого столетия. На открытии фестиваля прозвучали Концерт № 1 для виолончели с оркестром (солист – Борис Андрианов) и Реквием из музыки к драме Ф. Шиллера «Дон Карлос». Вместе с Уральским академическим филармоническим оркестром (УАФО) принял участие Симфонический хор Свердловской филармонии. Накануне фестиваля с дирижёром Дмитрием ЛИССОМ поговорил музыкальный обозреватель Виктор АЛЕКСАНДРОВ.
– Дмитрий Ильич, фестивальная жизнь УАФО насыщена многочисленными событиями. Насколько существенно это влияет на репертуар оркестра и как развивается он за последние несколько десятилетий? В следующем году исполнится тридцать лет, как вы у руля.
– Да, время летит быстро и незаметно. Оркестр действительно преодолел огромный путь за эти годы, несмотря на его популярность в СССР, а затем в России. Но, к сожалению, у нас долго не было возможности выхода на международную арену. Надо было как-то поменять ситуацию, реорганизовать оркестр, вывести его на профессиональный международный уровень, которого он, несомненно, заслуживал. УАФО – это коллектив единомышленников. Мы очень много работали над качеством звучания, расширяли репертуар, ставили перед собой определённые художественные цели, прекрасно понимали, чего хотели добиться. Вот так много лет и работали в заданном направлении. В конце концов наши усилия увенчались успехом, начались первые выезды за границу, двери концертных залов мира начали открываться нам, оркестр приступил к записям, были серьёзные международные контракты, к нам приезжали солисты и композиторы из Европы, Японии и других стран Азии. Сейчас зарубежная гастрольная деятельность пока на паузе, но мы продолжаем записывать компакт-диски, которые, несмотря ни на какие препятствия, выходят в Бельгии на лейбле Fuga Libera. Записи имеют очень хороший приём у западной критики. Для нас это важно, потому что оркестр таким образом всё равно остается востребованным в мировом культурном пространстве.
Сейчас есть ограничения в плане репертуара, нам пришлось приостановить собственный фестиваль «Евразия», который успешно развивался и вызвал большой резонанс в мире. И все-таки творческая жизнь оркестра не прерывается. В октябре накануне гастролей в Москве и Санкт-Петербурге мы провели фестиваль фортепианных дуэтов в Свердловской филармонии. Ноябрьский форум «Лабиринты Шнитке» напоминает о тех монофестивалях современной музыки, которые были связаны с музыкой Гии Канчели, Авета Тертеряна и Софьи Губайдулиной. Хотя это далеко не единственный фестиваль, посвящённый творчеству Альфреда Гарриевича. Подобные форумы проходят во многих городах России. Произведения, которые мы сыграли на открытии, раньше звучали в исполнении нашего оркестра, в частности, Первый Виолончельный концерт вместе с Александром Князевым. Реквиемом я тоже дирижировал, но это было очень давно.
– Какое место занимает музыка Альфреда Шнитке в репертуаре Уральского оркестра и, на ваш взгляд, какой след оставил этот композитор в истории мировой музыки?
– Музыка Шнитке ещё с юности была со мной. Я был на премьерах многих его произведений. Прекрасно помню балет «Лабиринты» в Большом зале Московской консерватории, первое исполнение кантаты «История доктора Иоганна Фауста». Из репертуара нашего оркестра сочинения Шнитке никогда не исчезали. Я и мои коллеги – штатные дирижёры оркестра, а также главные дирижёры, работавшие с ним до меня, постоянно играли музыку Шнитке. Знаменитый Альтовый концерт впервые был исполнен Юрием Башметом именно с нашим оркестром в 1987 году под управлением Валерия Гергиева.
Я дирижировал Первую и Четвертую симфонии, Фортепианный и Альтовый концерты, Concerto grosso №2 с Натальей Гутман и Святославом Морозом, Первый концерт для виолончели с оркестром (солист – Александр Князев), сюиту «Ревизская сказка». Геннадий Николаевич Рождественский, когда приезжал к нам на гастроли, включил в программу одного из своих выступлений увертюру «Не сон в летнюю ночь». Таким образом, Шнитке стал важной частью нашего репертуара, это уже классика!
– В отличие от других заупокойных месс предшественников Шнитке и его современников эта партитура чем-то отличается?
– Зная большинство великих реквиемов, очень трудно принять такой вызов и написать что-то абсолютно непохожее, хотя и посвящённое той же вечной теме жизни и смерти. Любой композитор, когда сочиняет реквием, воспринимает подобную музыку как этапное произведение, старается открыть новый угол зрения, какие-то новые грани. В своём Реквиеме Шнитке задействовал небольшой оркестр, больше похожий на камерный ансамбль. Когда я дирижирую эту музыку, у меня часто возникает ощущение, что она находится вне времени и пространства. В ней есть что-то такое космическое, немного даже пугающее. Ведь мистики было немало в жизни Альфреда Гарриевича.
– Как происходит формирование филармонических абонементов в каждом концертном сезоне? Есть ли у коллектива программы, ориентированные на детскую и юношескую аудиторию?
– Да, это не только оркестр, но и вообще система абонементов Свердловской филармонии. Мы стараемся постоянно включать в наш репертуар новые произведения, не забываем о музыке русских и зарубежных композиторов, без которых немыслима концертная жизнь любой филармонии. Естественно, учитываются вкусы и интересы публики. Это такая совместная работа многих людей, отделов филармонии. Оркестр тоже должен развиваться. В общем, это вполне естественные критерии, по которым строится каждый сезон. У нас есть абонементы и для студенчества, и для тех слушателей, кто только начинает ходить в концертные залы, – для самых разных возрастных категорий, есть лекции, концерты, большим спросом пользуется абонемент «Сказки с оркестром».
– А вам самому доводилось вести собственные концерты?
– Да. Ещё с начала моей дирижёрской работы в Государственной филармонии Кузбасса. Я работал музыковедом, вёл концерты камерных ансамблей и оркестра. Так что это для меня не ново. Я выступаю перед концертами очень редко, только в тех случаях, когда совсем незнакомый композитор, неведомый музыкальный стиль для слушателей. В таких случаях нужно людям помочь войти в этот музыкальный мир. Хотя во времена пандемии был такой эксперимент, когда я дирижировал Четвертую симфонию Чайковского и предварял её собственными наблюдениями и комментариями. А вообще это два абсолютно разных направления. Если ты выступаешь со вступительным словом, так или иначе расходуешь свою энергию, силы. Я же предпочитаю сохранять их для активной дирижёрской работы.
– В чем, на ваш взгляд, секрет дирижёрского долголетия? Есть ли такая грань возраста, когда человек понимает, что нужно завершать карьеру?
– Трудно сказать. Иногда это происходит по объективным причинам, когда человек физически просто не может выходить за пульт и дирижировать. Разные судьбы у дирижёров. Кто-то работает и за 90, при этом успешно дирижирует, а для кого-то путь на концертную эстраду закрывается раньше. Если говорить о секрете долголетия в физическом смысле, то у каждого человека это происходит по-разному. Дирижирование – это ещё и физическая работа. Чем старше дирижёр становится, тем больше он себя ограничивает в этом, и по объективным причинам ему становится тяжелее размахивать руками. С возрастом люди становятся мудрее и понимают, что помимо амплитуды дирижёрского жеста есть и другие средства воздействия.
– Как вы считаете, время авторитарных дирижёров уже прошло?
– Оно постепенно уходит. Выдающиеся дирижёры прошлого, которые действительно были авторитарны в работе, сегодня вряд ли могли бы успешно трудиться, их затаскали бы по судам, профсоюзы устраивали бы бойкоты. Есть какая-то грань, которую ни в коем случае нельзя переходить. Я с огромным уважением и пиететом отношусь к музыкантам оркестра, к артистам, с которыми нахожусь на одной сцене. Но, с другой стороны, с уходом авторитарных дирижёров, которые долгое время возглавляли великие оркестры, симфонические коллективы начали терять свое лицо, стиль и звучание, даже начали размываться национальные оркестровые школы. В интернациональных оркестрах Европы работают люди более чем двадцати национальностей. Это нормальный естественный процесс. С одной стороны, обмен колоссальным опытом в едином культурном пространстве, а с другой – потеря исполнительских традиций, которые были наработаны с момента создания национальных оркестровых школ. Я много дискутировал на эту тему с коллегами, сам думал об этом: развитие в любом случае идет по спирали. У каждого оркестра должно быть свое лицо, свой стиль и звук, но вырабатывается это годами во время работы с дирижёром, который устанавливает правила.
– Каждый дирижёр придерживается собственной мануальной техники. Вы часто дирижируете без палочки?
– По-разному. Это всё сугубо индивидуально. В конце концов, мануальная техника – это не самое важное в дирижёрской профессии. Есть какие-то базовые принципы. Каждый дирижёр ищет свою технику, он к ней и приходит. У всех разные руки, у всех разный темперамент, в конце концов, разные идеи, чего человек хочет добиться, какого звука и способа взаимодействия музыкантов в оркестре друг с другом, с дирижёром. Это очень сложная и необъяснимая материя, но не бывает правильной и неправильной техники.
– Вы не размышляли на тему гендерного вопроса – почему сегодня в мире так много женщин-дирижёров?
– Такие условия создаются теми, кто финансирует эти оркестры. Отчасти это возникает из-за политических решений. Когда я узнал новость о том, что во Франции провели конкурс женщин-дирижёров, то схватился за голову. Люди, которые это делали, наверное, из лучших побуждений, чтобы помочь женщинам, занимающимся этой специальностью, пробиться на профессиональную сцену, не понимали, что тем самым их унижают. Кстати, одна из лауреатов этого конкурса будет выступать с нашим оркестром. И не потому что она победитель конкурса, а потому что она хороший дирижёр и у нее есть перспективы развития.
Виктор Александров
